Юрий Корчевский - Диверсант [HL]

Пробежать успел метров триста, когда из кустов его окликнул знакомый голос:

— Дядько, ты жив?!

И столько было радости и ликования в его голосе, что Саша остановился.

— Уходи, Мыкола. Тебе сейчас со мной нельзя — опасно.

— Я с тобой воевать хочу!

— Не могу тебя с собой взять — один я. Иди домой, мать, небось, переживает. Давай завтра встретимся у Белого озера. Знаешь такое?

— Знаю.

— Тогда вечером.

— Не обманешь, дядько?

— Слово даю!

Паренёк сорвался с места, пересёк пути и исчез в лесу. Опасно втягивать его во взрослые игры, но с Сашей он хотя бы под контролем будет. Паренёк боевой, рвётся немцам насолить, и сам по глупости куда-нибудь влезет.

Саша обернулся. Полнеба было освещено заревом. Потом раздался взрыв, за ним — ещё один. Вверх взметнулось пламя. «Всё, разгорелось, теперь не потушат! — злорадно подумал Саша. — Не зря день прошёл. Теперь надо сматываться, и как можно скорее».

Саша бежал по дороге, пока не споткнулся о корень дерева и упал. А после удара в мозгу как высветило: чего же он прямиком в Богдановку бежит? Или совсем забыл все премудрости, которым учили в спецназе? Насколько помнил Александр, слева от дороги была небольшая речушка. Вот туда он и направился.

Память его не подвела, речушка оказалась именно там. Метра четыре шириной, едва по пояс, да и то не везде. По ней и пошёл Саша. Кто его знает, вдруг у немцев есть собаки? А у него на такой случай даже махорки нет — следы посыпать. Едва не прокололся. «Старею, всё забыл!» — укорял себя Александр.

Так он шлёпал по воде не меньше километра, а совсем перед селом выбрался из реки, весь мокрый. Потихоньку пробрался в свой сарай, повесил сушиться на верёвку мокрую одежду, сам же улёгся на дерюжку и — спать. И так от ночи едва половина осталась, да и устал с непривычки.

Проснулся он от ударившего в глаза света. Открыл глаза и зажмурился: дверь распахнута, и в лицо солнечный свет бьёт. А в дверном проёме Олеся стоит, и тоненькое платье солнечные лучи насквозь пронизывают, не скрывая фигуры. Аж залюбовался Саша, не в силах оторвать взгляда от грациозного стана юной девушки.

— Поднимайся, родственник! Уж солнце давно встало, лентяй!

Взгляд девушки упал на верёвку с сохнувшей одеждой. Олеся подошла, пощупала влажные брюки и рубашку, спросила недоумённо:

— Сырая-то одёжа отчего? Дождя несколько дней не было.

— Оступился в ручей вчера вечером, — только и нашёл что сказать ей в ответ Саша.

Он присел на дерюжке и пяткой старался как можно незаметнее протолкнуть подальше в окно винтовку, приклад которой предательски выглядывал.

— Хм, ну ладно. Умывайся, и идём завтракать.

Олеся вышла, а Саша перевёл дух. Впредь надо быть аккуратнее. А если бы кто чужой вошёл?

Он ногой протолкнул винтовку подальше в окно — после завтрака надо найти ей удобное укрытие. На улице её не спрячешь — заржавеет, если дождь пойдёт. А без оружия нельзя. Великовата винтовка, пистолет бы раздобыть. А уж автомат — так совсем красота. Только доставать их придётся с боем, просто так их никто не отдаст.

Пока он умывался во дворе, подошла Олеся.

— Вот, возьми отцову одежду, пока твоя сохнет.

— Спасибо!

Саша натянул старые штаны и застиранную почти до белизны, но без дырок, рубашку. Оглядел себя: сгодится, теперь от местного не отличить, а то джинсы выделяли его среди местных, а ему, наоборот, надо с ними слиться.

Они поели драников, запили молоком.

— В лес пойду, за дровами, — поблагодарив Олесю за вкусный завтрак, заявил Саша, Взяв верёвку и топор, он отправился в лес, только сегодня — в другую сторону. Необходимо было изучить все подходы к деревне, чтобы не заблудиться ночью.

Александр прошёлся по лесной дороге, запоминая повороты и укромные места — вроде вывороченного пня.

Свалив дерево-сухостой, он порубил его на куски и, связав вязанку, понёс к дому Олеси.

Едва он подошёл к сараю и свалил вязанку с плеч, как из избы выскочила Олеся.

— Ой, а я новость услыхала! Представляешь, у немцев в Ловче целый эшелон сгорел. Взрывалось и горело ужас как! Говорят, даже в Дубовке и Борках зарево видно было.

Олеся наклонилась поближе к Александру и прошептала:

— Говорят, партизаны… Целый отряд налетел на станцию. Немцев постреляли, а эшелон сожгли.

— Да ну, враки! Откуда тут партизанам так быстро взяться? Война всего две недели идёт. Наверное, наши с самолётов разбомбили.

— Ага, как же! — горячилась Олеся. — А почему никто самолётов не слыхал? — Она посмотрела на Александра, как на неразумное дитя, пожала плечами и ушла в избу.

Ладно, пусть думает что хочет, лишь бы на него подозрение не пало. У женщин язык длинный, сболтнёт соседям — пиши пропало. Обязательно найдётся паскуда, немцам донесёт.

Саша поколол дрова, сложил их в поленницу под навес, сунул топор за пояс и снова отправился в лес, на дорогу, и ходко — по ней. Где-то там должно было быть озеро Белое.

Впереди забренчал колокольчик. Александр сбавил ход и пошёл уже неспешной походкой. Осторожность его оказалась нелишней.

На полянке паслись две козы, на шее которых висели на верёвочках маленькие колокольчики. Они позванивали при каждом движении.

Коз пас старик с седой окладистой бородой.

— Здравствуйте, дедушка, — поприветствовал его Саша.

— И тебе доброго дня, сынок.

Дед пытливо всмотрелся в лицо Александра подслеповатыми, выцветшими от времени глазами, пытаясь припомнить, чей это сын.

— Не подскажете, где озеро Белое?

— Э, сынок, по дороге к нему не пройдёшь. Дорожка эта скоро кончится — версты через две. Там ещё два пня рядом стоять будут. Так ты прямо не ходи — топь там, сгинешь. От пеньков направо тропка идёт, вот она тебя к озеру-то и выведет.

— Спасибо, добрый человек, за совет! — Саша приложил руку к сердцу.

Едва дед с козами скрылся из виду, как он побежал. По его прикидкам, до озера ещё час быстрым шагом, а ему надо успеть осмотреть берега, подходы. Лучше перестраховаться, вдруг Мыкола попался и на встречу немцев приведёт? Конечно, не должно бы, но бережёного Бог бережёт.

Когда Александр уже притомился слегка и хотел сделать привал, открылось озеро. Небольшое — около километра диаметром, почти круглое, берега камышом да осокой поросли.

Не поленился Саша, по берегу вокруг обошёл, подмечая — нет ли окурков или свежих следов на траве? Место глухое, отдалённое, могли и окруженцы тут остаться. Землянку или блиндаж тут не вырыть — почва влажная. Но так лето же сейчас, можно в шалаше жить. Одно плохо — комарьё донимает. Пока бежал, всё хорошо было, а как пошёл неспешно, враз лицо и руки облепили живодёры-кровососы.

Александр зачерпнул у берега илистой грязи и вымазал им лицо и руки, заметен не так будет, да и комары меньше донимать станут. Ха, двойной эффект в одном флаконе.

Он выбрал себе удобное местечко — рядом с тропинкой, где репейник погуще рос, да и заполз в него. Сверху листья широкие нависают, закрывают от взглядов. Близко стоять будешь, — и не углядишь.

Немного повозившись, Александр выбрал удобную позу и замер. Теперь вся надежда на слух. А комарьё над ним так и вьётся, так и звенит.

Прошёл час, пошёл второй… Александр поглядел на часы. Есть охота, пора бы уже парню быть.

Заверещали сороки в лесу, смолкли птицы. Значит, приближается кто-то.

Вскоре послышались шаги. На тропинку вышли двое, остановились в шагах десяти от Александра.

— И где, Мыкола, твой партизан?

— Обещал быть, — шмыгнул носом подросток.

Александр сразу узнал его голос. А вот кто второй? Саша медленно отодвинул лист лопуха.

Рядом с Мыколой стоял мужик вполне призывного возраста в гражданской одежде. Что ж ты не в армии, дядя? Нет, надо ещё понаблюдать, терпения ему не занимать.

— Ох, комары жалят, брат.

«Неужели брата привёл? Вон, братом назвал».

— Может, костерчик развести?

— Ты шо, сказывся? Дым издали виден будет. Терпи!

Оба ещё немного потолкались на берегу озера, но через полчаса терпение их иссякло.

— Нет, не придёт твой знакомый. Видно, обманул он тебя или просто не захотел. Домой надо идти, стемнеет скоро.

«Пора выходить, — решил Александр. — Зачем-то ведь Мыкола привёл мужика?»

Он поднялся и неслышно сделал несколько шагов:

— День добрый!

От неожиданности и испуга оба подскочили.

— Тьфу ты, испугал!

— Здравствуй, дядько! — это Мыкола. Он явно обрадовался встрече.

— Тогда знакомь меня, Мыкола.

— Мой двоюродный брат, Михась, — представил Мыкола своего спутника. — Между прочим, на железной дороге работает.

Мужчины пожали друг другу руки, испытующе глядя в глаза.

Михась Александру понравился: взгляд спокойный, уверенный, рукопожатие сильное.

— Мне тут Мыкола рассказал трошки о вчерашнем, — начал Михась.